Проект «Упражнение дня 2017» – Школа Мастера Ши Янбина

Проект «Упражнение дня 2017»

Проект «Упражнение дня 2017»

В качестве подарка ученикам Школы с 1 января 2017 (начало года по западному календаря) по 11 февраля 2017 года (окончание празднования Китайского Нового года) каждый день появлялось новое мотивирующее видео с упражнением и цитата дня для вдохновения.

Спасибо, что смотрите нас!

 

[embedyt] https://www.youtube.com/embed?layout=gallery&listType=playlist&list=PL_3KReyLLfyJ2Qzv9VQ641c5XGjEWOGDG&width=1280&height=642&rel=0[/embedyt]

* Это не учебное видео.

Видео и монтаж Ирины Бердиковой

Цитата дня

Чаньские методы психической тренировки, стимулировавшие и развивавшие творческие способности мастеров различных видов традиционных искусств, оказали очень плодотворное влияние на культуру этих народов, во многом предопределив ее наиболее характерные особенности.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Согласно чаньской традиции, легендарный буддийский патриарх Бодхидхарма, принесший учение чань-буддизма в Китай, в течение девяти лет занимался сидячей медитацией, молча созерцая каменную стену своей пещеры, где он обитал в одиночестве.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Медитация осуществлялась в чань-буддизме при лишенном каких-либо образов или идей (мыслей) сосредоточении сознания в одной точке (санскр. «экагра»; кит. «и-нянь-синь»), которое сочеталось с максимальной релаксацией и стабилизацией сознания, снятием психического напряжения и достижением предельно уравновешенного состояния.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Медитация обычно начиналась с сознательной концентрации внимания, когда медитирующий сосредоточивает его в одной точке и интенсивно «всматривается» своим внутренним взором в «пустоту», стремится «опустошить» свое сознание до полного отсутствия каких-либо мыслей или образов восприятия.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Пассивно созерцая феномены своей психики и внешние образы восприятия, чань-буддист должен был проявлять полное безразличие. максимально отстраненное (отрешенное) отношение к мелькающим мыслям и образам, которые должны следовать в общем потоке психики легко и свободно и не оставлять в сознании никаких следов, подобно птицам, легко и бесшумно пролетающим по небу и бесследно исчезающим вдали.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

А. Уоттс отмечал, что «у-синь» – это «состояние целостности, в котором сознание функционирует свободно и легко, без ощущения наличия второго сознания, или эго, стоящего над ним с дубинкой в руках».

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Дхьяна – это такое состояние сознания, когда все духовные силы находятся в равновесии, так что ни одна мысль, ни одна склонность не может доминировать над другими. Это можно сравнить с тем, как на бурлящее море выливают масло: волны больше не ревут, пена не кипит, брызги не летят – остается лишь гладкое блестящее зеркало. И именно в этом совершенном зеркале сознания мириады отражений появляются и исчезают, никак не нарушая его спокойствия.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

В чаньской медитации основной упор делался на естественной саморегуляции, когда человек не стремился навязать своей психике направляющую и регулирующую волю своего «Я», а, наоборот, отказывался от представления о дискретности собственного существования, выходил за пределы индивидуального «Я» и оставлял свою психику в покое, предоставляя ей возможность самой управлять своей деятельностью в соответствии с собственными, наиболее естественными для нее законами, позволяя ей самой находить наиболее оптимальный режим функционирования.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Отказ от ощущения своего «Я» как дискретной сущности отнюдь не означал наступления абсолютной бесконтрольности мыслей и поступков, полной безответственности и безвольной реактивности, лишенной всякой целенаправленности, а означал лишь освобождение от субъективности восприятия, эмоциональных эффектов и психического напряжения, обусловленных привязанностью к своему «Я».

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

В практике психической саморегуляции чань-буддисты опирались на ту традицию, сложившуюся еще в раннем буддизме, которая предписывала подчинять, воспитывать и развивать волю и другие психические функции, но не подавлять или уничтожать их.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Чань-буддизм стремился избегать крайностей аскетизма, с одной стороны, и полного отказа от всякой тренировки – с другой, и в своей практике психотренинга пытался выработать сбалансированный подход, в котором усиленное напряжение воли сочеталось с релаксацией, дисциплина чувств и эмоций – с естественностью психических проявлений.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Под воздействием чаньского психотренинга такие важнейшие психические процессы, как сенсорное восприятие, представления, мышление, эмоции, память и т.д ., отнюдь не подавлялись или искажались, но скорее, наоборот, развивались и усиливались, поднимались на качественно новый уровень, в результате чего повышались регулятивные способности всей психики в целом.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

В отличие от дуалистической картины мира, характерной для конфуцианской культуры, мир чань-буддиста и даоса принципиально «не-дуален» (бу эр), и они стремились апеллировать прежде всего к природному началу в человеке, пробудить и активизировать его, освобождая от гнета внешних условностей.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Чань-буддисты, находящиеся в состоянии «просветления», совершали неприемлемые с точки зрения конвенциональных норм поступки: разражались безумным хохотом, который, по образному выражению Линь-цзи, «сотрясает Небо и Землю», испускали столь оглушительные восклицания, что собеседник мог «оглохнуть и ослепнуть на три дня» или же упасть в обморок, сквернословили и издавали неприличные звуки, жгли священные тексты и изображения божеств и пр.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Чаньская культура психической деятельности представляла гораздо более высокий уровень развития (по сравнению с народным праздником) и, несмотря на внешнюю грубость, носила очень утонченный характер; она опиралась на многовековой опыт изучения человеческой психики в рамках как буддизма, так и традиционных китайских учений.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Еще одна характерная черта психической культуры чань, сближающая ее с народным праздником, с народной карнавальной культурой, – это чаньский юмор, создающий праздничную атмосферу шутовства, о которой писал М. Гране и которая, по-видимому, больше всего раздражала «образованных» людей, кичившихся своей серьезностью и благопристойностью.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Чаньский смех, как и смеховое начало во всей человеческой культуре, весьма существенно повышал адаптационные и адаптирующие способности человека, создавая благоприятные психофизические предпосылки для его творческой активности, для более эффективной мироустроительной и созидательной деятельности.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

В идеале чань-буддист должен был сохранять динамическое равновесие между пренебрежением внешними формами ритуала и их соблюдением.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Для того чтобы вытеснить из сознания ученика шаблонные схемы мышления, избавить его от привычки искать истину вне себя и побудить к прямому и непосредственному созерцанию своей «истинной природы», чаньские наставники и прибегали к ритуальному сквернословию, которое, как и чаньский смех, носило амбивалентный характер и, по выражению М. М. Бахтина, одновременно «и отрицало, и утверждало, и хоронило, и возрождало», причем, как и в архаических традициях, с акцентом на утверждающем, возрождающем начале.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Большинство наставников очень осторожно подходили к подбору учеников, с самого начала отказываясь иметь дело с теми, в ком они усматривали те или иные предпосылки к возможному психическому расстройству, и принимали только тех, в ком были абсолютно уверены.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Сам человек, по представлениям чань-буддистов, не может внести какие-либо изъяны в свою истинную природу (хотя обуревающие его страсти могут «омрачить» её), равно как и не может сделать в ней какие-либо исправления; тем более это не под-силу кому-то постороннему, скажем, учителю-наставнику.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Буддийское учение представляет собой «открытый секрет» и в нем «нет ничего особенного», «непостижимого» и «сверхъестественного», то овладеть высшей истиной совсем нетрудно и таинственное «озарение», в сущности, представляет собой нечто совершенно обыденное и простое, не требующее ни изнурительного аскетизма, ни специальной практики, ни длительного восхождения по многочисленным ступеням совершенства.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Как утверждал Линь-цзи, «Буддийское учение не нуждается в особой практике. Для его постижения необходимо лишь обыденное не-деяние: испражняйтесь и мочитесь, носите свою обычную одежду и ешьте свою обычную пищу, а когда устанете – ложитесь спать. Глупый будет смеяться надо мной, но умный поймет!»

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Чань-буддисты утверждали, что «живые существа» терпят страдания в бесконечной смене «смертей-и-рождений» (санскр. «джана-марана») потому, что их «загрязненное сознание» мешает самопроявлению «истинной природы», и сравнивали его с облаками, которые омрачают сияние солнца.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Чань-буддисты, пережившие подобный психологический опыт, обычно сравнивали «просветление» с неожиданным «выпадением дна у бочки»: когда это случается, все ее содержимое внезапно выходит наружу.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Как утверждали чань-буддисты, человек становится действительно свободным только тогда, когда он как бы даже не догадывается, что он свободен и что вообще есть такие понятия, как «свобода» и «не-свобода».

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Идеальным вектором развития личности в процессе чаньского психотренинга было восстановление исходной генетической многозначности психических функций, которая позволяет человеку осуществлять спонтанное, непосредственное реагирование, присущее детям.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Школа чань была единственной школой средневекового китайского буддизма, которая вполне осознанно и открыто отменила запрет на сельскохозяйственные работы, и даже, более того, официально кодифицировала столь вопиющие нарушения общепринятых правил Винаи в своем собственном монастырском уставе, составленном чаньским патриархом Бай-чжаном.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Чаньские монахи должны были все свободное от лекций и медитаций время посвящать разного рода хозяйственным работам: убирать территорию монастыря, вести текущий ремонт (а в случае необходимости и более крупные строительные работы), сажать овощи и фруктовые деревья, собирать урожай, готовить пищу и т. д. Все это получило собирательное название «пу-цин», что дословно означало «просить всех (выйти на работу)».

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Участие в общественных работах было обязательным, и никто не смел увиливать от них, так как за исполнением правил чаньского устава следили «дежурные монахи» (вэйна) и другие ответственные лица (старший монах, настоятель, делопроизводитель), которые подвергали подопечных суровому наказанию за малейшее ослушание, и за серьезные проступки вообще изгоняли из общины, что считалось самым жестоким наказанием.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Чань-буддист, принимающий самое непосредственное и активное участие в работах, должен был оставаться совершенно беспристрастным и как бы незаинтересованным в результатах своей деятельности, т. е. соблюдать принцип «деяния через-не-деяние».

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Чань-буддисты отдавали предпочтение именно активно-динамическим формам, либо вовсе отвергая «сидячую медитацию» и резко осуждая ее приверженцев, либо допуская ее только для «малоодаренных» учеников и лишь на начальных этапах тренировки.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Дихотомия «природного» и «культурного» рассматривалась в чаньской психокультуре как частный случай бинарного расчленения мира, искусственного раскола и противопоставления выделяемых частей друг другу и всему природному целому.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Идея «спасения» в буддизме не замыкалась исключительно на человеке как таковом, и в буддийской практике психического и морального самоусовершенствования человек не рассматривался как единственный субъект и объект «спасения».

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Главным критерием допустимости насилия над природой в процессе взаимодействия с нею служило отсутствие личных мотиваций, личной заинтересованности в результатах практической деятельности, которая могла нанести вред живым существам.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

По мнению чань-буддистов, неверные, ошибочные оценки ситуаций и неудачные действия – как естественный результат неправильной оценки – зачастую вызваны излишне субъективным отношением к происходящему, неспособностью в нужный момент отвлечься от личных привязанностей, быть объективным и беспристрастным.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Чаньские методы психической тренировки, стимулировавшие и развивавшие творческие способности мастеров различных видов традиционных искусств, оказали очень плодотворное влияние на культуру этих народов, во многом предопределив ее наиболее характерные особенности.

Н. В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»

Добыть тысячу золотых легко, получить одно наставление трудно. В изучении ушу/кунг-фу нужно первым делом найти знаменитого учителя.

Афоризмы старых мастеров

Необходимо разрушать как ложные, так и правильные взгляды. И тогда природа просветления-бодхи проявится сама собой. Хотя неведение существует множество кальп, Просветление наступает в одно мгновение.

Из Сутры помоста Шестого Патриарха

Духовная практика не принадлежит к тем вещам, которые можно практиковать.

Чаньский патриарх Мацзу

Фотографии со съёмок роликов.

There are no products