Честно говоря, я всегда был противником термина «шаолиньское ушу», используемого некоторыми людьми применительно к «боевым искусствам шаолиньской школы»; на мой взгляд, более корректным является выражение «шаолиньское кунг-фу». Причина, по которой я часто определял «боевые искусства шаолиньской школы» как «ушу, исполненное Чань», состояла непосредственно в моем стремлении подчеркнуть значимость понятия «шаолиньское кунг-фу».
Термин «кунг-фу» (gong-fu, 功夫) оригинально представляет собой понятие, придуманное и использовавшееся исключительно в русле традиции Чань-буддизма, и означает оно «особые плоды, которые пожинает в свое время человек, занимающийся самосовершенствованием». К примеру, увидев человека, медитирующего в сидячем положении или участвующего в «коан»-сессии, Чань-буддист, вероятнее всего, скажет, что этот практикующий занят «повышением своего мастерства в кунг-фу». Цель человека, стремящегося повысить свой уровень кунг-фу, двуедина. С одной стороны, он стремится повысить свой уровень мастерства в боевых искусствах. С другой стороны, совершенство во владении кунг-фу является обязательным условием окончательного просветления, которое превратит его в проницательного человека, обладающего психикой, совершенно отличной от психики обычного человека. Шаолиньский монастырь является местом зарождения буддистской традиции Чань. Все монахи монастыря  должны заниматься практиками шаолиньского кунг-фу, поскольку эти практики являются одной из составных частей программы их самосовершенствования.
В этом смысле, их практики по шаолиньскому кунг-фу должны пониматься как «ушу, пронизанное Чань» или как «некое единство ушу и Чань». Однако, далеко не все практикующие шаолиньское кунг-фу, относятся к числу тех, кто стремится к самосовершенствованию или достижению мастерства в кунг-фу. Более того, возможна даже ситуация, когда какой-либо из буддистских монахов, живущих в Шаолине и регулярно практикующих шаолиньское кунг-фу, не преследует цели самосовершенствования. Суть вопроса состоит в том, действительно ли он стремится к просветлению. Ни один настоятель монастыря не вправе заставить практикующих кунг-фу следовать в то же время программе собственного самосовершенствования. Точно так же, ни один настоятель не может дать монахам, живущим в монастыре, строгое требование относиться к занятиям шаолиньским кунг-фу так же серьезно, как к собственному самосовершенствованию.
Однако я хочу подчеркнуть следующее: то, как человек, практикующий шаолиньское кунг-фу, относится к своим занятиям, в значительной степени определяет их результаты. В конечном счете, отношение человека к своей практике шаолиньского кунг-фу напрямую связано с его уровнем морального развития. Мастером кунг-фу может стать лишь добродетельный человек: мужчина или женщина, которые никогда не воспользуются своими навыками кунг-фу или превосходством в силе для того, чтобы обидеть слабого.

Дата публикации: 02.02.2015
Переводчик Валерий Федчук, редактор Марина Горяева